Марк порций катон старший начала читать. Катон, марк порций. Катон в историографии
Жизнь, датировка
М. Порций Катон - первый римлянин, о жизни которого мы можем составить себе более точное представление. Он родился в 234 г. в Тускуле, вырос в отцовском имении в земле сабинян; потом он с гордостью вспоминает о тяжелой работе, которую он должен был исполнять (or. frg
. 128 Malcovati). Недалеко от его дома было прежнее жилище Мания Курия Дентата, где тот провел свою старость, - того самого Курия, бывшего знаменитым воплощением римской умеренности. В 17 лет в войне против Ганнибала Катон начинает свою военную службу. На удивление рано (в 214 г. до Р. Х.) став военным трибуном при М. Клавдии Марцелле в Сицилии, он с отличием сражается в битве при Метавре в 207 году. Встреча с пифагорейцами в нижней Италии (Cic. Cato 39) с хронологической точки зрения под вопросом, однако можно констатировать неопифагорейские влияния в его творчестве . Политическая близость к Фабию Кунктатору не подлежит сомнению , хотя биографические контакты в подробностях неясны. Добросовестного фермера и адвоката сабинских крестьян в самом начале его карьеры поддерживает его знатный земляк и сосед, сторонник Фабия Л. Валерий Флакк: новшество в роду Катонов! По его же рекомендации он в 204 г. как квестор сопровождает проконсула Сципиона в Сицилию и Африку и устраивает ему первые препятствия - сначала безуспешно. На обратном пути он привозит с собой из Сардинии в Рим поэта Энния, у которого он предположительно учится греческому языку. Следующие ступени его карьеры - плебейское эдильство (199 г. до Р. Х.) и претура (198 г.). Эта должность приводит его вновь на Сардинию, где он решительно ополчается против римских ростовщиков и сам живет подчеркнуто просто. В тридцатидевятилетнем возрасте (195 г.) он - вместе со своим высокопоставленным другом Валерием - становится консулом. Выдумка о его пламенной речи против отмены оппиева закона, ограничивающего пышность дамских нарядов, столь хороша, что хочется принять ее за правду; она вполне соответствует его проявлявшемуся в иных случаях отношению к прекрасному полу . Однако он не смог противостоять ходу вещей.
Он получает провинцию Испанию как проконсул. Потом он будет хвалиться, что взял больше городов, чем провел дней в Испании (Plut. Cato 10, 3); при этом не следует умалчивать о массовых казнях и обращении в рабство целых общин. Он пополняет государственную казну поступлениями испанских железных и серебряных рудников. Сенат задним числом утверждает все его мероприятия и признает его право на триумф. В то время как на собственную персону - впрочем, не без некоторого чванства - он экономит донельзя, солдаты получают хорошее вознаграждение. Но рабы, которым случилось обогатиться слишком явно, предпочитают покончить с собой, чтобы спастись от его гнева. В 193 г. он освящает на Палатине храм в честь Девы Победы (Victoria Virgo
) по обету, данному еще в Испании.
Его последний поход - война против Антиоха III (191 г. до Р. Х.). Как военный трибун он сопровождает консула Мания Ацилия Глабриона в Грецию, где своими речами противостоит антиримской пропаганде; о своем выступлении в Афинах он позже вспоминает, что переводчику, к удивлению афинян, потребовалось гораздо больше слов, чем ему самому (Plut. Cato
12, 5-7); вообще "греки говорят устами, римляне - сердцем"; обходом же врагов он, дескать, решил исход битвы при Фермопилах, на что консул сказал, что ни он сам, ни весь римский народ не могут достойным образом отблагодарить Катона за его заслуги (Plut. Cato
14, 2). Было бы вполне закономерно увидеть в этом подвиге полезное практическое применение исторического чтения. Здесь можно понять, что имел в виду Катон, давая своему сыну совет ознакомиться с произведениями греческих авторов, но не читать их слишком внимательно. Через два года у него возникает ссора с победителем Глабрионом.
В 190 г. Катон обвиняет Кв. Минуция Терма в том, что тот, управляя Лигурией, казнил десять свободных людей в обход законной процедуры. Вскоре затем (189 г.) он в качестве уполномоченного сената передает его директивы консулу М. Фульвию Нобилиору в Эпир и после возвращения критикует поведение Фульвия в его провинции, не оказавшись, правда, в состоянии воспрепятствовать его триумфу. Вероятно, его рук дело, что даже великий Сципион Африканский Старший и его брат Луций были изобличены в том, что наложили руку на государственную собственность. Меры сената против вакханалий (186 г.) образуют рамку речи De coniuratione
, от которой, к сожалению, сохранилось только одно слово. Ее считали образцом для речи Фронтона против христиан, на которую ответил Минуций Феликс - остроумное, но слишком сложное объяснение параллелей между апологетом и сообщением Ливия о вакханалиях.
Вершины своей политической карьеры Катон достигает в 184 г.: вместе с Л. Валерием Флакком он становится цензором; он выигрывает у семи конкурентов из лучших семей, среди которых - Сципион Назика, по свидетельству современников самый благородный человек своего времени. Катон так круто проводит заявленные меры, что для всех времен становится символом цензора. Свои порицания он обосновывал в речах, о которых мы частично можем составить себе представление. Консула 192 г. Л. Квинкция Фламинина он изгоняет из сената за то, что в Галлии тот в угоду одному мальчику своей рукой убил знатного перебежчика из племени бойев (or. frg. 87 ¹Malc. = 69 ⁴Malc.). Забыл ли Катон, что в свое время он сам убил не одного, но шестьсот перебежчиков? Еще один сенатор исключается из списков за то, что поцеловал свою жену в присутствии дочери. Многих других он порицает за упущения в сельском хозяйстве. В десятикратном размере облагаются налогом дорогие рабы, платья, украшения и повозки - распоряжение, которое особо болезненно задевает римских дам. Несмотря на активную оппозицию сенаторов, Катон предпринимает рядом с курией постройку новой базилики.
По его инициативе органы строительного надзора резко выступают против использования государственных земельных участков и водоемов частными лицами. В силу всего этого неудивительно, что возмущенные аристократы до конца жизни преследуют Катона в суде. Из 44 процессов, однако же, ни один не приводит к осуждению.
После победы Л. Эмилия Павла над Персеем Катон выступает за то, чтобы предоставить Македонии свободу, поскольку римские войска не в состоянии ее защищать. В то же самое время он высказывается в сравнительно хорошо сохранившейся речи против объявления войны родосцам. Речь в защиту мягкости и упрек в надменности (superbia
), предъявленный самим римлянам, можно расценить как раннее свидетельство гуманной политики , но также и как высказывание человека, который из каждой доски умеет сделать стрелу; его яростный настрой не останавливается ни на минуту даже перед земляками. Как мало он боится противоречий, раз уж аргумент может сослужить тактическую службу в настоящую минуту, показывает уже тот факт, что последующий поборник уничтожения Карфагена здесь представляет противоположную позицию.
Отношение Катона к Л. Эмилию Павлу - дружественное; Марк, сын цензория, становится зятем Эмилия и тем самым - Сципиона Младшего. Вражда Катона со Сципионами ограничивается, стало быть, старшим поколением: ведь покровитель Катона Валерий Флакк был приверженцем Фабия Кунктатора, привилегированного противника старшего Африканского. За эллинистически-римской человечностью Сципионов Катон - сам ярчайшая индивидуальность - чувствует опасность индивидуализма.
По поводу знаменитого посольства 155 г. он упрекает магистратов, что те допустили столь длительное пребывание столь опасных людей в Риме, и требует как можно скорее отправить их обратно в Грецию. На самом деле Карнеад затрагивает основу моральных взглядов Катона, оспаривая существование естественного права и применимость идеальной законности в жизни среди прочего и указанием на римское мировое господство.
В последние годы своей жизни Катон все время повторяет свою мысль о необходимости войны на уничтожение против Карфагена. В 150 г. он одерживает победу над Сципионом Назикой, который хочет сохранить Карфаген как "оселок" римской доблести. Сомневается ли Катон в силах своего народа, которые он всегда предпочитал щадить? Или скорее он боится экономической мощи Карфагена?
Незадолго до смерти он ходатайствует в пользу предложения одного из народных трибунов предать суду Сервия Суль-пиция Гальбу, который продал в рабство в своей провинции большое число лузитанов. Гальба успешно апеллирует к состраданию народа. Возмущенный Катон запечатлел этот процесс и собственную речь в своих Origines
. Вскоре после этого смерть застала его с грифелем в руке.
От первого брака у Катона родился сын Марк, адресат нескольких дидактических произведений. Через второго сына, который у него родился уже в старости от молодой девушки, он становится прадедом своего тезки - великого республиканца.
Обзор творчества
Катон, по-видимому, первый римлянин, записывающий свои речи - прежде всего для того, чтобы при необходимости использовать их как образцы с содержательной или формальной точки зрения (что весьма мудро при том количестве процессов, в которых ему пришлось участвовать). Он публикует по крайней мере те, которые включаются в Origines
. Концентрация на самоизображении невольно внушает современному читателю мысль, что речь идет о безграничном тщеславии, однако этот факт частично можно объяснить политическим положением homo novus
. В то время как аристократ по имени Фабий или Клавдий уже в силу одного этого, кажется, имеет все права на высшие должности в государстве и располагает потребным влиянием, чтобы добиться своей цели, Катон как homo novus
может выдвинуть лишь один патент на благородство - собственные заслуги. Если он хочет пробиться, ему нужно на них настаивать. Вообще же Катон знает не только беспрерывное самовосхваление, но и прямо-таки юмористические формы косвенной самохарактеристики. В речи De sumptu suo
(or. 41 ¹Malc. = 44 ⁴Malc.) он защищается от обвинения в эксплуатации государственного имущества с целью сберечь собственное. При этом он очень живо изображает, как при подготовке нынешней речи он велел принести старую и велел сначала прочесть, а потом вычеркнуть все доказательства собственной безупречности, поскольку они противоречат духу времени : как - с полным правом - уверяет наш авторитетный источник Фронтон, это, может быть, самый убедительный пример praeteritio
, "умолчания
".
Тесно связаны с жизненными потребностями и Поучения для сына Марка: Катон совсем не хотел отдавать его на воспитание рабам-грекам. Так, он пишет собственной рукой греческую историю большими буквами - конечно же, не Origines
, и не извлечение из них, поскольку они к этому времени еще не были написаны.
Если бы мы лучше знали Лечебное искусство и Ораторское искусство Катона, возможно, они произвели бы примерно то же впечатление, что и De agricultural
где за подчеркнуто "древнеримским" предисловием следует введение во вполне современное эллинистическое хозяйство. Так определяется ценность предостережения о греческих врачах, которых якобы профессиональная присяга обязывает уничтожать всех негреков (Ad Marcum filium
, frg 1 = Plin. nat. 29, 7, 14 сл.).
Carmen de moribus
было, несмотря на заглавие, прозаическим текстом, чья сила заключалась в лапидарных сентенциях.
Если бы сочинение Катона о военном деле было пропитано древнеримским духом, оно не могло бы сохраниться в поле зрения читателей вплоть до поздней античности. Для своего времени оно должно было быть остросовременным, как мы еще можем это показать для трактата De agricultura
.
Трактат О сельском хозяйстве в основном исполнен в духе греческого учебника: имение и его части (1-22), год фермера (23-54); третья часть (55-162) нарушает форму. Здесь чередуются в некотором беспорядке: практические советы, кулинарные и медицинские рецепты, молитвы и указания на народные обычаи.
С литературной точки зрения это неоднородный труд; для тяжелого структурного вопроса в основном известно два пути решения: либо мы имеем дело с позднейшим сборным трудом - тогда остается неясным, почему редактор вопреки профессиональной психологии не навел порядок, - либо перед нами книга Катона для домашнего употребления, разраставшаяся с течением времени и изданная в том виде, в каком он ее оставил
Несмотря на введение о моральной ценности сельского хозяйства - в том числе и для военных доблестей - и преимуществах помещика по сравнению с банкиром и торговцем, первую скрипку играет вкус к наживе: иногда в виде древнеримской бережливости ("Покупай не то, что полезно, а то, без чего нельзя обойтись"), иногда - в советах, имеющих целью ввести современное рабовладельческое хозяйство эллинистического типа: старых рабов (как если бы они были старыми машинами) предлагается вовремя продавать. В этом отношении Катон - отец римского "капитализма" .
Дидактика у римлян в крови. Она тем паче в крови у Катона, которому Цицерон (rep. 2, 1) приписывает summum vel discendi studium vel docendi,
"величайшую ревность как к тому, чтобы учиться, так и к тому, чтобы учить". В его личном обращении к сыну с наставлениями заключается нечто большее, чем то древнее отцовское свойство, которое Теренций в своих Братьях изображает у такого персонажа, как Демея; римский paterfamilias
, "отец семейства
" верит, что он лично все знает наилучшим образом. В стремлении не отдавать - подобно дурным аристократам - воспитание детей в чужие руки говорит и здоровый инстинкт - вовсе не обязательно плебейский; Корнелия, мать Гракхов, будет вести себя точно так же.
Катон живет в эпоху, когда универсальность еще по плечу одному человеку; в литературной и в научной области в Риме у него счастливая роль первопроходца. По его произведениям можно понять, что ему до самой глубокой старости доставляет радость углублять свои познания. Его литературный энциклопедизм доказывает это, как и ученые подробности в Origines
.
Этот главный исторический труд он пишет в старости. Некоторые детали - как умалчивание имен должностных лиц и приведение собственных речей - доказывает, что этот плод старческого досуга - продолжение политики другими средствами. История служит поучению - не в последнюю очередь о заслугах автора; она ставит перед глазами читателя моральные примеры - военного трибуна, например, заслуживающего того, чтобы его назвали римским Леонидом. Вообще же имя Леонида в устах "победителя при Фермопилах" Катона приобретает совсем особое звучание.
В первой книге идет речь о развитии Рима вплоть до окончания эпохи царей, вторая и третья посвящены ранней истории остальных италийских городов и народов. Название Origines
соответствует греческому ϰτίσεις - "истории об основаниях". Из Греции заимствованы и некоторые элементы жанровой формы: истории мест, достопримечательности ландшафтов, этимологии (Quirinus
от ϰύριος, "господин
"). С точки зрения содержания Катон также не выходит за рамки эллинистической традиции. Многие италийские племена тоже сводятся к греческим корням.
Название подходит лишь для первых трех книг; остальные четыре посвящены современности; они начинаются новым вступлением. Четвертая книга описывает события Первой Пунийской войны; остальные доводят изложение до 149 г. От глав, посвященных раннереспубликанской эпохе, не дошло ничего; помещать их в начале четвертой книги значит перегружать этот том, где должно было остаться место и для начала Второй Пунической войны.
Источники, образцы, жанры
В сочинении книг есть уже само по себе что-то "греческое". Без сомнения, Катон прочел больше греческих книг, чем большинство его римских современников. Содержание, заглавие, структура Origines
и ее элементы немыслимы без учета греческих образцов. Каллий Сиракузский, Лик Регийский, Полемон из Илиона для нас - практически только имена; зато Тимей из Тавромения мог сообщить Катону много больше, чем одни лишь сведения об основании италийских городов; его моралистическая позиция импонировала римскому писателю; он критикует гедонизм сибаритов, жителей Кротона, этрусков и агригентцев и хвалит строгие обычаи. Дата основания Рима у Катона, правда, совпадает не с тимеевой, а с эратосфеновой. Тщательность Катона пользовалась заслуженной славой еще в древности. Его сведения, восходящие частично к документам и надписям, иногда подтверждаются раскопками .
Основные формы греческого учебника Катон перенимает в своих дидактических произведениях. У него нужно постоянно иметь в виду практическое применение греческой техники; Катон - гений учебы, и прежде всего в областях, обещающих отдачу: в сельском хозяйстве он перенимает и пропагандирует современнейшие эллинистические методы - почему он и в других не стал бы поступать точно так же? Таким образом он кое-чем обязан греческой теории, греческой практике - куда больше.
Литературная техника
Автор Origines
пишет не историческую поэзию в духе Невия, а прозу. Однако речь не идет о простых заметках хрониста - по крайней мере в книгах, посвященных современности. Имелись предисловия; повествование шло capitulatim
, т. е. "по основным событиям
" (ϰεφαλαιωδῶς) и перемежалось посвященными культуре экскурсами.
Технику рассказа, не без ловкости сочетающую сообщение с личным комментарием, можно уследить в более пространных фрагментах . Собственно литературные особенности в силу фрагментарности можно по большей части распознать только сквозь языковую призму, к которой мы и обратимся.
Язык и стиль
Язык и стиль заслуживают у нашего автора особого внимания. Мы, конечно, не должны искать у него изощренной стилистической теории (что признает Цицерон leg
. 1, 6; de orat
. 2,51- 53); однако в зависимости от повода и цели словарь и стиль тонко варьируются.
Различные языковые уровни выбираются не произвольно, но сообразно предмету и соответственно распределяются по всему произведению. Предисловие De agriculture
, с точки зрения языка и стиля явно выделяется на фоне остального текста. Во введении к Origines
мы обнаруживаем бросающиеся в глаза архаизмы, как, напр., множественное число ques
. В местах, долженствующих привлечь внимание, употребляются элементы торжественной латинской речи: архаические удвоения, нагромождения синонимов, формулы молитвенного, юридического и служебного языка. Такого рода черты иератической речи отличаются от языка повседневности.
Dicta
Катона часто имеют народный характер - прежде всего благодаря красочным метафорам. Впечатление сельскости производят и преувеличения в сообщениях о чужих странах: в Испании есть гора целиком из соли; если что-то оттуда взять, подрастает опять... Ветер такой, что на ногах не может удержаться самый сильный человек... Свиньи такие жирные, что не могут стоять на ногах, и приходится грузить их на повозки.
Катон употребляет греческие слова там, где они необходимы: это относится к терминологии садоводства и кулинарного искусства; он никоим образом не желает пускать пыль в глаза своей греческой образованностью. Греческие аллюзии (Ксенофонт и Демосфен) - редкость; поэтическими оборотами он обязан Эннию.
Латинский прозаический стиль мы застаем у Катона еще in statu nascendi
. Однако поверх brevitas
можно подчас обнаружить пышный риторический цвет. Типично катоновская черта - последовательность предложений, противоречащая привычкам человеческого слуха их относительной длиной: после большого периода часто идет краткий колон. Таким образом он хочет произвести впечатление с налета. Катонова проза не лишена ритма; уже у него мы обнаруживаем те ритмические фигуры, которые выходят на первый план у Цицерона . В отличие от неритмической прозы предпочтение оказывается таким фигурам, которые эффектны в концовках и могут быть успешно повторены . Совпадение показывает по крайней мере то, что в латинском языке существует предрасположение для тех ритмов, которые потом будут задавать тон, и что Катон - сознательно или бессознательно - еще раз сделал перспективную находку.
В целом не столь "литературный" характер De agricultura
можно установить статистически: здесь более короткие слова, а также концовки предложений, неупотребительные у Саллюстия и Ливия. Длина предложения у Катона примерно одинакова во всех произведениях; средняя длина слова в остальных трудах больше, чем в De agricultura
. Что касается концовок предложений, у фрагментов Катона есть точки соприкосновения с Катилиной
Саллюстия . Такого рода внешние черты - в конечном счете симптомы близости и расхождения в стиле.
Катон умеет играть на многих инструментах. Утверждение, что он владеет всеми риторическими регистрами, верно в том же смысле, как если бы это сказали о Гомере. Категории греческой риторики уже в себе содержат предупреждение против переоценки значимости вопроса о внешней зависимости. Doctrina
, "мастерство
" - только один из компонентов наряду с ingenium
и usus
, "дарованием
" и "опытом
" . Катон как оратор и психолог - естественный талант; устная практика дает ему возможность врасти в четкую римскую ораторскую традицию. В этих обстоятельствах греческая теория, которую он, вне сомнения, затронул, может иметь только функцию анамнесиса, т. е. дать оратору на уровне сознания то, что он и так знает. Он не переоценивает чисто формальные элементы.
Образ мыслей Ι. Литературные размышления
Слово Ксенофонта о том, что досуг видных людей подлежит такому же отчету, как и их рабочее время, наводит в начале Origines
мост между литературой и жизнью и оправдывает писательские занятия римлянина. Для Катона как отца семейства и сенатора таковые преследуют двоякую цель: сообщение сведений и поучение.
Катон подхватывает энциклопедические тенденции, известные уже эллинизму, и ставит их на службу жизни. Его литературная и дидактическая программа, воплощением которой и являются его произведения, имеет целью создание самостоятельной римской культуры, конкурентоспособной по отношению к греческой. Основоположник - человек, всем обязанный не своему рождению, а своим знаниям, великий ученик и в силу этого - учитель для других. В этом отношении его истинным преемником будет Цицерон.
В Origines
Катон хочет - как после него Кальпурний Пизон - быть моральным наставником своих читателей. У него нет намерения выдвинуть принципиально новую историографическую теорию. Несмотря на это, он накладывает свой отпечаток на римскую историографию: она навсегда сохранит элемент морализирования. Он преследует практические цели. Этические задачи проявляются не только в истории с трибуном (прославление анонимного героя), они играют свою роль и в позднейшей части: Катон прибегает к сообщению о своем последнем процессе для того, чтобы противопоставить два типа поведения: Гальба добивается оправдания грубой апелляцией к состраданию народа - Катон, напротив, энергично сражается с такими сентиментальными сценами перед судом. Цензор терпит поражение перед лицом бессовестной тактики.
Rem tene, verba sequentur
, "придерживайся сути, слова придут": предметно-обусловленная речь и сильное личное участие сообщили писаниям Катона, несмотря на отсутствие единых формальных критериев, отпечаток единства: начало римской прозы уже определяет направление ее будущего развития. Катоновская концепция оратора - vir bonus dicendi peritus
, "порядочный человек, опытный в искусстве говорить
", - также создаст школу, по крайней мере в теории.
Образ мыслей II
Когда Катон заменяет латинским языком в римской историографии до сих пор употребительный греческий - это не только внешняя черта. У Рима появляется новое самосознание. Больше нет языкового приспособления к окружающему миру. Больше не пишут для того, чтобы убедить иностранцев. Катон исполняет требование минуты. Однако не на каждую минуту найдется крупная личность, могущая ей соответствовать.
В заглавии Origines
самое важное - множественное число. Катон не выделяет единый город - Рим, и точно также ему претит всякий политический индивидуализм. Он умалчивает об именах должностных лиц. При описании ранней эпохи это часто неизбежно и для других историков, поскольку распределение консулов по военным театрам неизвестно. Что касается Катона, то для современности это не отсутствие сведений, а сознательное намерение: почтить свой народ в целом, а не определенные кланы. Он полагает, что греческие конституции были созданы отдельными личностями, а римская - общее дело; однако эта концепция не мешает ему все более превращать Origines
в последних книгах в сплошное самоизображение. В новизне своего самосознания, основанного только на личных заслугах, цензорий близок своему современнику Эннию. Origines
не только книга воспоминаний или духовный арсенал старшего поколения; как он говорит в предисловии, это его отчет перед современниками и потомками. В высшей степени личное произведение, в конечном счете ускользающее от классификаторов.
Предисловие к четвертой книге Origines
дистанцируется от манеры анналов - без того чтобы это делало Катона "прагматиком" полибиева покроя. Безусловно, он не утомлял своих читателей сведениями о дороговизне, солнечных и лунных затмениях. Он глядит также поверх границ: четвертая книга Origines
включает, между прочим, историю основания Карфагена и набросок смешанной карфагенской конституции, которую сочувственно описал уже Аристотель . В позднейших книгах определенную роль играют сведения об Испании: Катон - не древнеримский шовинист и не слепой империалист - пытался распространить свой этиологический подход на всю Ойкумену.
Традиция
Традиция De agriculture
, базируется на Marcianus Florentinus (F), содержащий также произведения Варрона, Колумеллы и Гаргилия Марциала. Сам кодекс утрачен, однако его чтения были собраны Полициано и в 1482 г. внесены в экземпляр вышедшего десятью годами раньше editio princeps (G. Merula). Сегодня он находится в Национальной библиотеке в Париже. Кроме того следует упомянуть Parisinus 6884 A (A; XII-XIII в.), Laurentianus 30, 10 (m; XIV в.) и рукопись Британского музея, Add. 19.355 (XV в.). По editio princeps за короткое время произведение перепечатывалось многократно. В 1884 г. Keil открывает ряд научных изданий. От остальных произведений Катона сохранились только фрагменты.
Влияние на позднейшие эпохи
Уже современники ценили литературные заслуги Катона, и первыми продолжателями историка после его смерти были Кассий Гемина и Целий Антипатр. Использует ли Катона в своих вступлениях также и Теренций, остается под вопросом .
Саллюстий будет подражать цензорию вплоть до деталей его речи и создаст тот моралистически-художественный стиль, который подхватят Тацит и Аммиан Марцеллин .
Произведение Катона о военном искусстве пользуется вплоть до поздней античности высоким авторитетом в кругу специалистов. Еще научно-популярные сочинения эпохи Возрождения, которые будет читать Гете для приобретения сведений перед своей поездкой в Италию , опираются на труд Катона О сельском хозяйстве
.
О влиянии речей нам трудно составить себе представление: письменная традиция слишком фрагментарна, причем как раз в республиканском Риме изучение записанных речей не столь важно, как постепенное врастание в великую устную традицию; однако удивительно, что еще в I в. до Р. Х. Аттик мог прочесть не менее 150 речей Катона Старшего. На его коллекционировании и на энергичных действиях Цицерона , способствовавших литературному ренессансу Катона, основываются познания позднейших авторов, из которых - по их отношению к катоновским речам - особо следует отметить Ливия и Геллия.
Минуций Феликс пользуется речью Фронтона Против христиан
, возможно, зависевшей от речи Катона О вакханалиях
. Если это так, то фронтоново подражание Катону носит не столь внешний характер, как это обычно считают; ритор эпохи Антонинов, как и Катон, чувствует себя защитником древнего Рима от чуждых мистериальных религий.
Маловлиятельным оказался подход катоновских Origines
, которые отыскивали корни римской истории не только в столице, но и во всей империи - на тот момент Италии. Авторитетные исключения - похвала Италии Вергилия в Georgica
и вторая половина Энеиды, для которой актуален весь Апеннинский полуостров; у Силия Италика - вслед за Ливием, знатоком Катона , - также в описании войны против Ганнибала выступают в каталогической полноте все города и народы Италии . Однако историография как таковая по большей части сосредоточилась на Риме. Когда Теодор Моммзен писал историю императорской эпохи с точки зрения провинций, это было революционное новшество в рамках современной науки. При этом по сути шла речь о последовательном применении катоновского подхода.
Еще большее влияние, чем творчество, оказала сама личность: рыжий голубоглазый (или зеленоглазый) фермер из Тускула стал символом римлянина. Бережно сохраняются его мнимые афоризмы; о нем сочиняются целые серии анекдотов; Катон Младший строит для морализма своего прадеда стоический фундамент, не принимая во внимание его реализма. Цицерон делает седого цензора идеалом римско-эллинистического мудреца; Плутарх несколько утрирует его грекофобию, однако создает свободный от ретуши образ делового и несговорчивого человека. Вполне соответствует действительности, что для автора De agriculture, соображения человечности в вопросе о питании старых рабов и домашних животных отступают перед хозяйственной целесообразностью.
Exemplum
древнеримской морали завещал образчики моральной слепоты не только Новому времени, но и Средневековью: так, Августин в одной из своих Sermones
пишет: "Подумайте, братья, что говорит великий Катон: если бы в мире не было женщин, наша жизнь не была бы столь безбожной" .
Произведения Катона - лишь побочный продукт его личности, и несмотря на это они стали для римской литературы одним из влиятельных истоков. Катон - создатель латинской прозы. Для него писание не является выражением прежде всего эстетических потребностей, оно в куда большей степени служит решению определенных жизненных и деловых проблем. Его основное высказывание - rem tene, verba sequentur
- стало с самого начала родовым достоянием римской прозы. Специальная литература - не маргинальное явление латинской словесности, но ее корень. Латинская книга в первую очередь заявляет претензию быть полезной.
Благодаря своему писательству это первый римлянин, чей жизненный путь для нас - нечто значительно большее, нежели голая бесцветная схема. Его труды - плод его личности. В этом отношении он также первопроходец для римской литературы. Она - произведение личностей, первооткрывателей, и, пока в ней есть творческая сила, она в основном таковой и остается. Ее истокам присуща универсальность, предлежащая всяческой специализации. Катон завещал римской словесности три характерные черты: ориентацию на предмет и на жизнь, применение греческой культуры и техники, литературный труд как вклад личности.
E. A. Astin, Scipio Aemilianus and Cato Censorius, Latomus 15, 1956, 159-180.
Ср. R. R Bond, Anti-Feminism in Juvenal and Cato, в: Stud. Lat. lit. I, Coll. Latomus 214, 1979/80, 418-447.
H. Hafter, Politisches Denken im alten Rom, SIFC NS 17, 1940, 97-121.
E. A. Astin, cm. выше прим. 2 к стр.435.
Цицерон собрал 150 его речей; мы всё еще знаем примерно 80; H. Malcovati, введение к ORF; В. Janzer, Historische Untersuchungen zu den Reden–fragmenten des M. Porcius Cato, диссертация, Wurzburg 1936; N. Scivoletto, L’ Oratio contra Galbam e le Origines di Catone, GIF 14, 1961, 63-68.
«Я никогда не тратил денег ни своих, ни союзников, чтобы приобрести приверженцев». - «Этого, - воскликнул тут я, - вовсе не следует оставлять, они не захотят этого слушать». Затем он прочел: «Я никогда не назначал префектов городам ваших союзников, чтобы грабить их имущество и похищать их детей». - «Это вычеркни тоже, они не захотят этого слушать», и т. д.
Ed. Fraenkel, Leseproben aus Reden Ciceros und Catos, Roma 1968.
A. Primmer, Der Prosarhythmus in Catos Reden, в: FS K. Vretska, Heidelberg 1970, 174-180. Предположение о начале Origines: L. Cardinali, Le Origines di Catone iniziavano con un esametro?, SCO 37, 1987, 205-215.
E. V. S. Waite, A Computer-Assisted Strudy of the Style of Cato the Elder with Reference to Sallust and Livy (резюме диссертации), HSPh 74, 1970, 438 сл.
Cp. также A. Traglia 1985, 344-359.
K. Münscher, Xenophon in der griechisch–romischen Literatur, Philologus Suppl. - Bd. 13, Heft 2, Leipzig 1920, особенно 70-74.
P. Grimal заходит так далеко, что усматривает в Origines «настоящий трактат о политике, а именно о сравнительной политике»: Les elements philoso–phiques dans l’idee de monarchic a Rome a la fin de la Republique, Entretiens (Fondations Hardt) 32, 1985, 233-282, особенно 235-237.
Ср. S. M. Goldberg, Terence, Cato and the Rhetorical Prologue, CPh 78, 1983, 198-211.
Преувеличенное подражание Катону вызывало и критику, ср. G. Calboli, I modelli dell’arcaismo. M. Porcio Catone, Aion 8, 1986, 37-69.
Готовясь ко второму путешествию в Италию (1795/96), WA 1, 34, 2, 1904, 167-168.
Очевидно, что его собственные речи имеют много общих черт с катоновскими: P. Cugusi, Catone oratore е Cicerone oratore, Maia 38, 1986, 207-216.
Важны характеристика Катона (39, 40) и изображение его как идеального полководца (34, 18, 3-5; ср. также 42, 34, 6 сл., оказавшее влияние на Фронтона, princ. hist. p. 207 Naber; p. 197 V. D. H.; Claud., IV cons. Hon. 320- 352): Н. Trankle, Cato in der vierten und funften Dekade des Livius, AAWM 1971, 4» 1-29-
О Флоре cp. G. Brizzi, Imitari coepit Annibalem (Flor. 1, 22, 55). Apporti catoniani alia concezione storiografica di Floro?, Latomus 43, 1984, 424-431.
Denique, fratres mei, attendite, quod dixit magnus ille Cato defeminis, si absquefemina esset mundus, conversatio nostra absque diis non esset (Aug. serm. 194, 6 = Cato, dicta mem. frg. 82 Jordan). Marcus Porcius Cato ), обыкновенно называемый в отличие от правнука , современника Юлия Цезаря, Старшим (Major) и прозванный также у римских писателей Цензором (Censorius, Censor) - представляет собой одну из наиболее крупных фигур и как государственный деятель, и как писатель.
Краткая биография
Возвратившись в Рим, он стал принимать деятельное участие в заседаниях сената, в народных собраниях и в судебных делах. В сенате он заявил себя особенно противодействием к получению разными полководцами (Минуцием Фермом, Манием Ацилием Глабрионом, М. Фульвием Нобилиором) триумфов. В он получил, вместе с тем же Л. Валерием Флакком, цензуру. В этой должности он ознаменовал себя необыкновенною строгостью: исключил семь сенаторов из сената и, между ними, бывшего претора Манилия за то только, что тот днем и в присутствии дочери поцеловал свою жену; вычеркнул из списка всадников несколько лиц по маловажным предлогам (одного за толстоту, другого - за шутку во время цензорского смотра); особенно же ратовал против роскоши, облагая высоким налогом женские украшения и молодых рабов и всюду восставая против нарушения общественных интересов в пользу частных (например, против захвата общественной земли при постройках и против злоупотребления общественными водопроводами).
И впоследствии он был деятельным защитником всякой меры, направленной против порчи нравов, борясь всеми силами против иноземного (особенно греческого) влияния. Когда в прибыло в Рим афинское посольство с философом Карнеадом во главе и стало заметно действие его на римскую молодежь, Катон всячески старался о том, чтобы скорее спровадить гостей восвояси.
Его борьба против греческой образованности осталась без результата; но непримиримая вражда к , разрушения которого он упорно не переставал требовать до конца жизни (известно его обычное изречение в сенате: «Ceterum censeo Carthaginem esse delendam» («Карфаген должен быть разрушен»)), принесла свои плоды, хотя самому Катону и не было суждено дожить до осуществления своего желания. Резкость его характера и строгость к людям нажили ему немало врагов: поэтому, как свидетельствует , он был 44 раза призываем к суду, но ни разу не был осужден. Умер в
Культурное наследие
В римской литературе он имеет значение еще большее, чем в государственной жизни. Он может быть назван основателем римской прозаической литературы, которой он дал образцы и в красноречии, и в истории, и в разных других видах, будучи бесспорно самым крупным прозаическим писателем в течение всего VI столетия Рима, с началом которого возникла вообще римская словесность.
Красноречие было теснейшим образом связано с политическою и вообще гражданскою жизнью в Риме и потому существовало в Риме с древнейших времен государства; но только с Катоном оно становится искусством, для которого требуется правильная подготовка. Несмотря на свою нелюбовь к грекам, Катон изучил по их книгам теорию красноречия и составил первую римскую риторику. Как этим руководством, так в особенности своими речами, где теория ораторского искусства прилагалась к делу, Катон обнаружил огромное влияние на красноречие своего времени, равно как и на последующих ораторов. После него осталось множество речей, сказанных в сенате, в народных собраниях и в судах. Во времена их обращалось в публике более 150, и знаменитый оратор, изучивший их внимательно, говорит (Brut., 17), что в них находятся все достоинства, какие требуются от оратора. Если этих речей в классический век красноречия уже не читали, то только потому, что этому мешал их устаревший язык. Цицерон сравнивает Катона как оратора с греческим оратором , находя между ними особенное сходство в остроте, изяществе и краткости. По силе и язвительности, какая иногда проявлялась в речах Катона, (Cat., 4) сравнивает этого патриарха римского красноречия даже с . В пример этой силы и язвительности можно привести сохранившейся у Геллия отрывок, где, нападая на присвоивших себе общественные деньги полководцев, Катон говорит: «Воры, обокравшие частных лиц, проводят жизнь в острогах и цепях, а общественные воры - в золоте и пурпуре».
Как образец искусной постройки речей Катона могут быть указаны сохраненные тем же Геллием отрывки из речи его в защиту родосцев, которым жадные до наживы сенаторы хотели было под пустым предлогом объявить войну, тогда как здравые политические соображения требовали поддержания мирных отношений с дружественным Риму богатым островом. Отрывки эти приведены в переводе в «Лекциях по истории римской литературы» профессора Модестова (стр. 144-145, изд. 1888). Вообще речи Катона до нас не дошли, а сохранившиеся в виде цитат у древних писателей отрывки относятся приблизительно к 93 речам и собраны у Мейера, в его «Oratorum Romanorum fragmenta» (Цюрих, 1872, 2-е изд.).
Катон положил начало и римской историографии. Предшествовавшие ему римские историки писали по-гречески. Изданное Катоном в семи книгах сочинение «Origines» (Начала) - не только первое историческое сочинение на латинском языке, но и необыкновенно важно для знакомства с римскою и вообще с древнеиталийскою историей. Оно было написано по источникам, которыми потом уже мало пользовались римские анналисты и историки. Тут были приняты во внимание древние фасты, местные летописи разных италийских городов; это была вообще история насколько возможно документальная, и римские писатели от Корнелия Непота до Сервия единогласно говорят о необыкновенной тщательности автора ее в собрании материалов. Написана она была Катоном в старости. Хронологически она обнимала шесть столетий (до 603 г. от основания Рима), а название свое, «Начала», получила от того, что в ней две книги (вторая и третья) были посвящены происхождению разных городов Италии. Так, по крайней мере, объясняет это название Корнелий Непот (Cat., 3). Эти две книги, равно как и первая, говорившая о Риме царского периода, были, без сомнения, самыми ценными для римских историков. От «Начал» до нас также дошли только отрывки, которые лучше всего изданы Герм. Петером в его «Historicorum Romanorum reliquiae» (Лпц., 1870). Речи и историческое сочинение под заглавием «Origines» были наиболее видными продуктами литературной деятельности Катона; но, по словам Цицерона (De orat., III, 33), не было ничего, «чего бы не исследовал и не знал и о чем бы потом не писал Катон». Он составил своего рода энциклопедию по разным наукам, в форме наставлений, предназначенных для сына его Марка (Praecepta ad filium). В этой энциклопедии находились статьи по земледелию, медицине, военному делу и по всем предметам, знание которых было полезно доброму гражданину. Ничего из этого сборника до нас не сохранилось, как не сохранились и письма Катона, собрание изречений знаменитых людей и стихотворная поэма, цитируемая Геллием (см.) и носившая заглавие «Carmen de moribus». Дошло до нас - хотя, как все заставляет думать, далеко не в подлинном виде - лишь сочинение «О сельском хозяйстве» (De agri cultura ). В сочинении этом перемешаны без систематического порядка всевозможные правила, относящиеся к земледелию, садоводству, огородничеству, скотоводству, виноделию и проч., причем сообщаются и практические наставления, до медицинских рецептов и слов для заговоров включительно. Сочинение «De agri cultura», называемое некоторыми «De re rustica», обыкновенно печатается в изданиях сельскохозяйственных римских писателей («Scriptores rei rusticae») и всего лучше издано Кейлем вместе с сочинением Варрона о том же предмете в 1884 г. (Лпц.). На русском языке есть специальное сочинение Зедергольма: «О жизни и сочинениях Катона Старшего» (М., 1857).
Марк Порций Катон (лат. Marcus Porcius Cato; 234 — 149 до н. э.), обыкновенно называемый в отличие от его правнука Марка Порция Катона Младшего, современника Юлия Цезаря, Старшим (Major) и прозванный также у римских писателей Цензором (Censorius, Censor) — представляет собой одну из наиболее крупных фигур Древнего Рима и как государственный деятель, и как писатель.
Происходя из плебейского рода Порциев, родоначальник которого, вероятно, занимался разведением свиней (porcus), Катон Старший родился в 234 до н. э. (520 от осн. Рима) в Тускуле и провел свою юность частью в сабинском имении, занимаясь сельским хозяйством, частью в походах, частью выступая на римском форуме безвозмездным защитником обвиняемых. Уже 17 лет от роду он, сражаясь с Ганнибалом, имел, по словам Плутарха, множество ран.
Говоря с мудрым, употребляй немного слов.
Катон Марк Порций (старший)
В 204 до н. э., получив квестуру, отправился с Публием Сципионом, позже прозванным Африканским, в Сицилию, а в следующем году переправился с ним в Африку, занимаясь прикрытием транспортных судов при этой переправе.
В 199 до н. э. он получил должность эдила, в 198 до н. э. — претора, причем для управления ему досталась провинция Сардиния; в 195 до н. э., несмотря на строгое преследование им в качестве претора ростовщиков, которые были прогнаны им с острова Сардинии, он был избран в консулы вместе с своим земляком и покровителем Л. Валерием Флакком.
Усилия его в качестве консула помешать отмене Оппиева закона против роскоши остались без успеха. Получив в проконсульское управление ближнюю (Citerior) Испанию, он одержал там немало побед, за что по возвращении в Рим был награждён триумфом. Он говорил, что завоевал в Испании больше городов, чем сколько пробыл там дней. В 191 до н. э. он принял в качестве легата Мания Ацилия Глабриона участие в войне с Антиохом и разбил его войско при Фермопилах.
Вернувшись в Рим, он стал принимать деятельное участие в заседаниях сената, в народных собраниях и в судебных делах. В сенате он заявил себя особенно противодействием к получению разными полководцами (Минуцием Фермом, Манием Ацилием Глабрионом, М. Фульвием Нобилиором) триумфов. В 184 до н. э. он получил, вместе с тем же Л. Валерием Флакком, цензуру.
В этой должности он ознаменовал себя необыкновенною строгостью: исключил семь сенаторов из сената и, между ними, бывшего претора Манилия за то только, что тот днем и в присутствии дочери поцеловал свою жену; вычеркнул из списка всадников несколько лиц по маловажным предлогам (одного за толстоту, другого — за шутку во время цензорского смотра); особенно же ратовал против роскоши, облагая высоким налогом женские украшения и молодых рабов и всюду восставая против нарушения общественных интересов в пользу частных (например, против захвата общественной земли при постройках и против злоупотребления общественными водопроводами).
И впоследствии он был деятельным защитником всякой меры, направленной против порчи нравов, борясь всеми силами против иноземного (особенно греческого) влияния. Когда в 155 до н. э. прибыло в Рим афинское посольство с философом Карнеадом во главе и стало заметно действие его на римскую молодежь, Катон всячески старался о том, чтобы скорее спровадить гостей восвояси.
Содержание статьи
КАТОН, МАРК ПОРЦИЙ (Marcus Porcius Cato). В римской истории наиболее знамениты два деятеля, носившие это имя. Катон Старший, он же Катон Цензор (234 – ок. 148 до н.э.), политик, полководец и писатель, больше всего известен строгостью нравов и приверженностью идее окончательного уничтожения Карфагена. Он приходится прадедом Катону Младшему, или Катону Утическому (95–46 до н.э.), аристократу, славившемуся стоическими добродетелями и ставшему в гражданской войне символом проигранного республиканского дела.
Катон Старший.
Катон Старший родился в Тускуле в Альбанских горах к юго-востоку от Рима, где его семья владела поместьем. В должности военного трибуна он участвовал во 2-й Пунической войне, сражался, в частности, в битве при Метавре (207 до н.э.). В 204 до н.э. Катон стал квестором, т.е. чиновником по финансам, и в этом качестве сопровождал великого полководца Публия Корнелия Сципиона Африканского во время вторжения римлян в Африку. Щепетильность Катона в денежных вопросах раздражала Сципиона. Из этой поездки Катон привез в Рим Энния, которому суждено было стать великим поэтом.
При поддержке Луция Валерия Флакка, представителя древней римской знати, владевшего поместьем неподалеку от имения Катона, Катон перебрался в Рим, где поставил свои ораторские таланты на службу своему покровителю и в то же время стал собирать собственных приверженцев, чтобы начать восхождение по традиционным для римской знати ступеням власти. В 199 до н.э. он был избран эдилом, в 198 до н.э., будучи претором, управлял Сардинией, где боролся с ростовщичеством. В 195 до н.э. Катон стал консулом (величайший успех для homo novus, букв. «новый человек», т.е. «выскочка») и в этой должности отправился в Испанию, где ему пришлось подавлять восстание, с чем он превосходно справился. В качестве проконсула Катон остался в Испании еще на один год и организовал здесь новую провинцию Ближняя Испания. По возвращении он был удостоен триумфа, после чего успешно воевал в 191–189 до н.э. в Греции против царя Сирии Антиоха III, находясь под началом Мания Ацилия Глабриона.
В последующие годы Катон часто начинал судебное преследование различного рода проступков (у греков и римлян, не знавших института государственных обвинителей, это считалось долгом каждого гражданина). Так, некий полководец требовал триумф за сражения, которых, по мнению Катона, вовсе не было, другой, будучи проконсулом, проявил бессмысленную жестокость к жителям провинции. Катон был также основным критиком Сципиона Африканского и его брата Луция по вопросу о том, как они распорядились военной добычей. В своей критике Катон преуспел: Луций едва не был осужден, а сам Сципион удалился от дел.
В 184 до н.э. Катон был избран цензором вместе со своим политическим патроном Валерием Флакком. Конкуренция в тот раз была чрезвычайно жесткой, поскольку на должность претендовал целый ряд известных соискателей, и некоторые из них никак не желали уступить «выскочке», предки которого никогда не занимали в Риме высоких должностей. Катон (о его коллеге никто не упоминает) проявил себя в этой должности так, что заслужил прозвище Цензор. Он подверг список сенаторов беспощадному пересмотру, исключив из него семерых недостойных. Так же сурово пересмотрел он и сословие всадников. Был издан закон, ограничивший расходы на роскошь (римляне, как и греки, верили в действенность подобных постановлений). Кроме того, цензоры осуществили строительство целого ряда общественных зданий и проложили новые дороги, в которых ощущалась острая необходимость. В частности, огромная по тем временам сумма в 1000 талантов была израсходована на городскую канализацию.
Более всего Катон известен ролью, которую он сыграл в судьбе Карфагена. Побывав там в качестве посла в 153 до н.э., Катон был поражен растущим богатством города и потенциальной угрозой, которой мог вновь сделаться этот старинный враг Рима. Предположение, будто Катон и другие землевладельцы желали уничтожения Карфагена ради монополии в торговле вином и маслом, не слишком убедительно. Возможно, Катон опасался, как бы Карфаген не попал в руки энергичного царя Нумидии Масиниссы, который в таком случае сам сделался бы соперником Рима. Как бы то ни было, теперь Катон завершал каждое свое выступление в сенате словами: «Что до прочего, я полагаю, что Карфаген должен быть уничтожен» («Ceterum censeo Carthaginem esse delendam»). Считается, что именно по его инициативе римляне начали 3-ю Пуническую войну (149–146 до н.э.), завершившуюся разрушением Карфагена.
Биография Катона – это типичная биография римского аристократа его эпохи. Катон перебрался в Рим, потому что здесь перед ним открывалось более широкое поле деятельности, однако его сочинение Начала (не сохранилось) было посвящено скорее истории Италии, чем Рима. Нет никакой необходимости противопоставлять Катона Сципиону Африканскому, как делают некоторые авторы, которые изображают Катона реакционером и поклонником старины, возглавившим движение, враждебное Сципиону, прогрессивному обожателю греческой культуры. На самом деле Катон и сам смотрел в будущее, он проницательно усвоил все лучшее в греческой цивилизации, как ни претила ему тогдашняя греческая политика. После тридцати (а вовсе не в старости, как сообщают некоторые источники) Катон выучил греческий. Трактат О земледелии (сохранился), учебник по доходному ведению хозяйства, составлен по греческим образцам, и даже немногочисленные сохранившиеся фрагменты речей Катона (Цицерон имел более 150 его речей) обнаруживают, что он кое-что почерпнул из греческой риторики. Новое здание суда, базилика, которую возвел Катон, будучи цензором, опять же обнаруживает греческое влияние. Мы вполне можем положиться на мнение римлян следующих поколений, которые усматривали в Катоне достойный восхищения, но вполне знакомый тип римлянина.
Катон Утический.
Карьера правнука Катона Старшего, которого часто именуют Катоном Утическим – вызов историкам, ибо в эпоху уловок и компромиссов он сумел остаться безупречно честным человеком. Во всех своих поступках Катон руководствовался принципами стоической философии, раздражая этим коллег, которые полагали, что как практические политики, ответственные за ход дел, они не могут себе позволить такой роскоши. «Он говорит так, словно живет в государстве Платона, – жаловался его современник Цицерон, – а не среди подонков Ромула» (подразумевается римский электорат).
В 67–66 до н.э. Катон занимал должность военного трибуна в Македонии. Затем он был квестором (вероятно, в 64 до н.э.). В 63 до н.э. был раскрыт знаменитый заговор Катилины, направленный против римского государства. Попытка заговорщиков не удалась прежде всего благодаря отваге и энергии консула Цицерона. Во время дебатов о мере наказания сенаторов, уличенных в участии в заговоре, Юлий Цезарь выступал против смертной казни, завуалированно намекая на возможную месть. Но верх взял бескомпромиссный Катон, настаивавший на максимальной суровости, и заговорщики были казнены. Луций Лициний Мурена, избранный консулом на следующий 62 до н.э., был уличен в подкупе избирателей, и Катон пытался отстранить его по суду. Цицерон, который считал, что Мурена необходим государству как консул, в шутливой форме сумел убедить судей в несерьезности обвинений (эта его речь сохранилась). Своей принципиальной позицией Катон в какой-то мере способствовал появлению на свет «первого триумвирата» (союза Цезаря, Красса и Помпея), в 60 до н.э. фактически пришедшего к власти в Риме. В 59 до н.э. его как неизменного вождя оппозиции удалили из Рима, отправив присоединять Кипр. Вернувшись в 56 до н.э., Катон продолжал бороться с триумвиратом. Теперь он сменил тактику. Решив, что только Помпей может спасти Рим от диктатуры, он поддержал его на выборах в консулы на 52 до н.э. Самого Катона, выставившего свою кандитатуру на следующий срок, постигла неудача. Когда в 49 до н.э. Цезарь приступил к активным действиям по захвату власти, Катон тут же присоединился к противостоявшему ему Помпею. В 48 до н.э. Помпей был разбит, и Катону с остатками армии удалось переправиться в Африку, но в сражении при Тапсе (46 до н.э.) они были разбиты. Не желая смириться с поражением, Катон покончил с собой в городе Утике, чем и объясняется его прозвище. Цезарь сожалел, вероятно, искренне, что Катон не дал ему возможности выказать к нему милосердия. Цицерон написал сочинение Катон , которое превратило Катона в глазах будущих поколений в непреклонную фигуру – символ безнадежного дела республиканцев. Цезарь ответил ему полемическим Антикатоном (оба сочинения не сохранились).
25. Марк Порций Катон Старший
Марк Порций Катон, в отличие от его правнука того же имени, Катона Утического, называемый Старшим (Major Prisous), – также Censorius, от его строгой цензуры, Sapiens, Orator, – родился в 234 г. и прожил 85 лет Время его юношества совпадает, следовательно, с Ганнибаловой войной, а год его смерти – с первым годом третьей Пунической войны, 149-м до P. X. Катон играл влиятельную роль не столько на военном поприще, хотя он к молодые годы показал себя хорошим солдатом, сколько на государственном и боролся со все более и более распространявшимся новым направлением римской жизни.
Такого значительного положения Катон достиг благодаря только собственным силам. Он был выскочка, homo novus, его предки не занимали в Риме высших почетных должностей. Местом его рождения была муниципия Тускулум; он имел имение в Сабинской земле, которое в молодости сам обрабатывал. В соседстве с ним было имение Курия Дентата, победителя Пирра, который предпочел заниматься выращиванием репы, отказавшись от сомнительного золота. Молодой Катон часто ходил туда, чтобы видом этого маленького имения и скромного дома воодушевиться к подражанию простой жизни этого великого человека. Простая, скромная жизнь и сельские занятия еще более укрепили его и без того сильное и здоровое тело, так что он мог переносить самые трудные условия войны. Уже на семнадцатом году от роду он участвовал в первом походе против Ганнибала (217), и еще прежде, чем он достиг зрелого возраста, грудь его была покрыта многими ранами. В битвах он стоял твердо и непоколебимо на своем месте и с выражением гордости в глазах часто наводил страх на врагов своим сильным, суровым криком еще больше, чем мечом. В походах он ходил пешком и сам носил свое оружие; слуга следовал за ним для того, чтобы носить необходимые припасы. Говорят, он никогда не сердился на своего слугу, когда тот подавал ему обед или ужин, а, напротив, часто помогал ему в приготовлении пищи, когда был свободен от военных занятий, В поле он пил обычно воду, иногда, при сильной жажде, прибавлял уксусу и только в случае истощения сил принимал немного вина. В 214 г. он сражался в Кампании под начальством Фабия Кунктатора, которому очень понравился молодой человек, страстно привязанный к неиспорченным нравам доброго старого времени. В 209 г. он также находился при Фабии, при взятии Тарента, может быть, как военный трибун. Спустя два года он сражался в битве при Метавре против Газдрубала.
Время, свободное от военных действий, Катон тратил на обработку своей земли и на управление своим хозяйством, не изменяя ничего в своем простом и строгом образе жизни; при этом он развивал свои ораторские способности и свои познания права, являясь в ближних селах и городах безвозмездным защитником всякого, кто обращался к нему за помощью. Вероятно, уже тогда обращал он свои взоры к Риму и стремился к высшему кругу деятельности; сознание силы гнало его вперед. Но толчок к правлению в Рим, как говорят, дал ему знатный римский патриций Л. Валерий Флакк, имения которого лежали поблизости от имения Катона. В. Флакк узнал от своих рабов о трудолюбии и образе жизни Катона, слушал с удивлением рассказы, как он рано утром отправляется на базар, чтобы оказать помощь нуждающимся в защите перед судом, как он зимой в безрукавке и летом голый работал вместе со своими людьми, ел с ними вместе тот же хлеб, пил то же вино; он слышал и про другие черты его скромного характера и некоторые разумные изречения, приписанные ему, а потому пригласил его к себе в гости, чтобы узнать его поближе. Так как Флакк сам был человек в высшей степени простой, ненавидевший нововведения в государственной жизни и нравах, то ему понравился простой молодой человек, обнаруживший необыкновенные умственные способности, и он посоветовал ему отправиться в Рим и посвятить себя государственному управлению, обещая ему содействие своего дома.
Таким образом, Катон отправился в Рим, где приобрел себе много друзей благодаря рекомендациям Флакка, а также своей собственной личности и своей адвокатской деятельности. В тридцать лет он получил квестуру (204), первую ступень высших государственных должностей, и отправился квестором
Корнелия Сципиона в Сицилию, чтобы сопровождать его в Африку на войну против Карфагена Роскошь и слабая дисциплина в войске Сципиона казались единомышленнику и другу Фабия и Флакка опасным нововведением и он, вероятно, открыто порицал своего проконсула, но он не отправился обратно в Рим, как утверждает Плутарх, чтобы в союзе с Фабием обжаловать своего начальника, а вместе с Лелием повел транспортный флот Сципиона в Африку. На обратном пути из Африки корабль его прибило к Сардинии. В 199 г, Катон сделался эдиллом, а в 198 претором. В должности претора он получил Сардинию, как провинцию и приобрел там доверие и благосклонность жителей своим бескорыстием, справедливостью и особенно строгостью, с которой он преследовал римских ростовщиков.
Несмотря на эту строгость, которую в Риме не любили он через три года (195) был избран там консулом, одновременно с его другом и покровителем Валерием Флакком. В это время один из народных трибунов сделал было предложение об отмене Оппиева закона (Lex Oppia) против роскоши женщин, вызванного нуждой Ганнибаловой войны. Как приверженец простоты старых нравов, Катон выступил решительно против предложения; но женщины в такой степени осаждали граждан и магистраты, что закон был отменен, и они в тот же день, упоенные радостью, ходили по площади и по улицам в заранее приготовленных нарядах.
В следующем году Катон, как проконсул, получил провинцию Близкую Испанию, готовившуюся к восстанию. Ему пришлось вновь завоевать эту провинцию многими сражениями, и чтобы в будущем сделать невозможными новые восстания, он отдал распоряжение об уничтожении городских стен. В один и тот же день магистраты городов получили его письменное приказание немедленно уничтожить свои городские стены, и так как каждый город думал, что он только один получил такое повеление, то они и послушались, за исключением немногих, которые подчинились потом, когда Катон явился с войском. Он потом хвастался, что завоевал в Испании больше городов, чем было дней, прожитых там. Сенат решил устроить в честь его трехдневной праздник и, при возвращении его, устроил ему триумф, причем Катон выставил большую массу благородных металлов, приобретенных разработкой лучших испанских рудников.
В 190 г. он в качестве легата вместе с Валерием Флакком и Л. Сципионом сопровождал М. Ацилия Глабриона в войне против Антиоха. Когда последний занял Фермопильский проход своим лагерем, укрепленным двойным валом, рвом и стенами, и Глабрион, приближавшийся с севера через Фесалию, не мог пройти, то Катон, как некогда персы, пробрался с отрядом через горную тропинку Калидрома и, прогнав стоявших там 2 тыс. этолийцев, очутился в тылу неприятеля. Антиох в испуге бежал с небольшой частью своего войска в Элатею, в Фокид, и оттуда через Евбею в Азию; большая же часть его войска была уничтожена при Фермопилах или взята в плен. Катон, не скупившийся на самовосхваления, превознес свой геройский поступок до небес и говорил, что кто видел, как он тогда преследовал и истреблял врага, тот должен был признать, что Катон не столько обязан народу, сколько народ ему; консул же Глабрион обнял его после победы и долго держал в своих объятиях, восклицая, что ни он сам, ни весь народ не в состоянии достойно вознаградить заслуги Катона. После битвы Катон и Д. Сципион получили поручение доставить в Рим известие о победе, но по дороге они должны были упрочить верность Риму в греческих государствах на юге. Катон, между прочим, отправился в Афины и держал перед народом речь на латинском языке, предоставив переводчику передать ее по-гречески. Он сделал это не по незнанию греческого языка, а чтобы не отступить от отечественного обычая.
В 190 г. окончилась военная карьера Катона. После того он еще сорок лет непрерывно работал и боролся в Риме, в| суде, в сенате и в народном собрании, будучи долгое время первым в государстве, влиятельнейшим адвокатом и| государственным оратором. В течение этого времени сильнее всего выступает особенность его характера в постоянной борьбе против упадка древнеримских нравов и всюду проникавших чужеземных элементов, против злоупотреблений и нововведений в государственном управлении, против роскоши и безнравственности аристократии, против бесправия и насилия всякого рода. Сам он имел настоящий древнеримский характер, здоровое телосложение, закаленное умеренностью, военной службой и сельскими занятиями (красив он, правда, не был, враги говорили нем, что у него красные волосы и зеленые глаза); он одевался и жил просто и умеренно, был честен и справедлив строг к самому себе, но еще строже и жесточе к другим. Его проницательный ум, его знание римского права и всех отношений, его смелая и бойкая речь, резкое остроумие колкая насмешка сделали его человеком, которого больше всего боялись в Риме, тем более что он часто направлял свои нападки не столько против поступков, сколько против личностей и всегда выступал с беспощадной жестокостью и всей силой и твердостью характера. Он был в полном смысле враг своих врагов, и месть он считал обязанностью. По отношению к массе народа он держал себя благодушно, и она охотно сближалась с ним из-за простой его внешности; она питала к нему уважение и доверие за его бескорыстие и неподкупность и за его бесстрашное выступление против знатных; последние презирали и ненавидели смелого и дерзкого выскочку, и он беспощадно нападал на них, как только представлялся случай. Он преследовал их в многочисленных процессах, в его речах перед народом и в сенате и, конечно, должен был также переносить частые нападения с их стороны; его обвиняли около пятидесяти раз, но всегда оправдывали.
В 190-187 гг. Катон выступил против трех полководцев, добивавшихся триумфа, обвиняя их в разных проступках, а именно против Минуция Терма, Ацилия Глабриона и Фульвия Нобилиора, победивших лигурийцев, Антиоха и этолийцев. Но больше всего досталось его врагам и аристократии во время его цензорства 184 и 183 гг. Соискателями этой должности, кроме него и друга его Валерия Флакка, были также враги его П. и Л. Сципионы и Фульвий Нобилиор. Партия знатных делала все, чтобы устранить опасного и презираемого ею человека с этой важной и почетной должности и предоставить оную людям из своей среды. Но и Катон не остался бездеятельным; он помешал избранию Сципионов тем, что возбудил против них уже описанный нами процесс за сокрытие денег из азиатской войны и добился того, что расположенный к нему народ избрал его и друга-единомышленника Флакка.
Во время своего цензорства Катон с неумолимой строгостью расчистил сенат и рыцарское сословие. Семерых сенаторов он изгнал из курии, среди них Л. Фламинина, брата враждебного ему освободителя греков, за то, что он и Цисальпийской Галлии, на пиру, разгоряченный вином, велел обезглавить одного осужденного на гибель пленника, чтобы вознаградить любимого им пажа за пропущенные им гладиаторские бои в Риме, точно так же он изгнал из курии бывшего претора Манилия за то, что он днем в присутствии своей дочери поцеловал свою жену, между тем как он сам обнимал свою жену только во время сильной грозы. Люция Сципиона он лишил коня, т. е. изгнал из рыцарства и, кроме того, подверг его строгому выговору, несмотря на то, что обвинение его в утайке денег никак не могло быть доказано. Рыцаря Л. Ветурия он также лишил лошади, потому что он был слишком толст для военной службы. «Какую пользу может принести государству такое тело, – сказал он, – которое от шеи и до ног представляется только животом?» Когда он спросил Л. Порция: «Имеешь ли жену по твоему сердцу?», – и тот в насмешку ответил ему: «Не по твоему сердцу», – то он переместил его в эрарии. Кроме того, он строго противодействовал сильно развивавшейся роскоши. Он наложил большой налог на женские наряды, восставал против нового обычая украшать дома и виллы картинами и статуями, выставлять на общественных площадях изображения своих предков и родственников. Он наложил также большой налог на рабов моложе двадцати лет, за которых платили по 10 тыс. асс и более. Отстаивая общественные интересы против частных лиц, он уничтожил все трубы, через которые частные люди противозаконно проводили воду из водопроводов в свои жилища или на свои поля, и велел снести частные постройки, стоявшие на государственной земле или выступавшие на улицы. Государственные доходы он отдавал рыцарям в аренду за высокую цену, а возведение общественных построек он отдавал на подряд с большой расчетливостью, хотя, впрочем, не совсем к выгоде государства. Под своим именем построил он из государственных средств на рынке, рядом с гостилиевской курией, первую базилику в Риме.
Строгий образ действий его, задевавший преимущественно богатых и знатных, очень нравился народу, который поставил ему памятник в храме Салии, богини общественного благосостояния, с надписью на пьедестале, что Катон, как цензор, прекрасными средствами и мудрым руководством восстановил римское государство, склонявшееся к дурному и пришедшее в упадок. Напротив, Т. Фламинин со своими приверженцами по истечении срока его цензорства добился от сената уничтожения его строительных контрактов и аренд, как невыгодных для государства, и некоторые трибуны обвинили его в злоупотреблении цензорской властью, за что он был приговорен к штрафу в два таланта. Но Катон не побоялся этого и продолжал действовать по тем же принципам. Он до конца своей жизни бичевал и преследовал деятельность честолюбивой и корыстной аристократии, ее жадность к наслаждениям, ее насилие и вымогательства в провинциях, сокрытие ее добычи и пр. Кто ворует частное имущество, говорил он, того заковывают в цепи; те же, которые грабят государство, щеголяют в пурпуре и золоте. Так же смело порицал он нечестную политику сената. Но время шло своим чередом, и чем дальше, тем больше становился он одиноким и более враждебным по отношению к новым поколениям. Подобно Нестору, он жил уже с третьим поколением и, стоя на 81-м году жизни перед судом, он жаловался на то, как трудно защищаться перед людьми, с которыми он не жил.
Борьба Катона против духа времени осталась бесплодной. Он не постиг своего времени до основания, оставил нетронутым корень зла, а боролся против отдельных явлений, выступавших на поверхности. Он не хотел развивать свое время улучшениями, а втолкнул его в строгие формы прошедшего. «Катон укорял свой народ как обвинитель и судья, но не облагораживал его воспитанием и законами; подобно известному древнему царю, он наказывал море, потому что не знал другого способа для усмирения бури, Его заслуга состоит в том, что он показал больные места общества; но он не излечил его; он был только факелом, осветившим бездну» (Друман).
Мнение, будто Катон только на старости лет научился греческому, неверно. Он научился греческому языку довольно рано; но не любил греческого образования, потому что считал его причиной политического и нравственного падения греческого народа. Поэтому он старался по возможности противодействовать распространению греческого элемента в Риме. Когда в 155 г. афиняне, чтобы испросить у сената прощения денежного штрафа, послали в Рим трех философов, академика Карнеада, стоика Диогена и перипатетика Критолая, и эти последние во время своего довольно продолжительного пребывания в Риме привлекали к себе знатную римскую молодежь своими блестящими лекциями, то Катон настаивал в сенате, чтобы дело афинян было решено как можно скорее и чтобы убрали из города их послов, которые портили-де римскую молодежь своими греческими искусствами. В последние годы своей жизни Катон отказался от предубеждения, будто греки своей высшей умственной жизнью дали опасное направление государству и нравственности; он прилежно изучал сочинения Фукидида, Демосфена и других знаменитых греков, которых прежде отдалял от себя в односторонней ревности к отечественной нравственности.
Известно, что Катон в последние годы своей жизни был страстным врагом Карфагена и не успокоился до тех пор, пока Рим не решился уничтожить его. Сомнительно, чтобы он считал новое процветание карфагенского могущества опасным для Рима; во всяком случае, главной побудительной причиной его ревности против Карфагена была личная ненависть и чувство мести, потому что он считал себя обиженным Карфагеном во время его посольства. Возвратившись из этого посольства, он в преувеличенном виде представил сенату богатство и военные средства деятельного торгового города и объявил, что оба государства долго существовать рядом не могут, что или Карфаген, или Рим должен погибнуть. И действительно, несмотря на то, что П, Сципион Назика, зять Сципиона Старшего Африканского, всегда возражал высказываниям Катона и каждый раз говорил: «Я думаю, что Карфаген должен остаться», – истребительная война против Карфагена была наконец решена в 149 г. Но Катон не дожил до радости видеть поражение ненавистного врага: он умер в том же году.
Он был добрый любящий муж и отец. Я считаю большей похвалой, говорил он, быть хорошим мужем, чем великим сенатором. От первого брака своего с Лицинией он имел сына, М. Порция Катона Лициниана. В преклонных годах он женился во второй раз на дочери своего клиента, Салонии, с которой также имел сына, М. Порция Катона Салониана. Старшего сына он сам обучал и воспитал с большой заботливостью, хотя раб его, Хидон, был такой опытный учитель, что под его руководством Катон содержал школу, но он не думал, чтобы раб мог хорошо воспитать свободнорожденного мальчика. Для обучения своего сына он написал несколько книг. Лициниан действительно сделался образованным и ученым мужем и оказался храбрым на поле битвы. Он храбро сражался при Пидне, под предводительством Эмилия Павла, на дочери которого, Терции, он впоследствии женился. Он был, однако, слабого здоровья и умер раньше своего отца. Брат его, Салониан, был дедом Катона Утического.
Катон не был беден: он имел земли в Сабинской земле и с течением времени собрал большое состояние. Уменьшать свое имущество, говаривал он, недозволительно мужу, а разве овдовевшей женщине; напротив, честь и слава тому, кто в своих счетах оставил по себе больше благоприобретенного, чем наследственного. Сначала он искал выгоды только в земледелии, но впоследствии, чтобы быстрее увеличить свой капитал, занимался и другими доходными отраслями; он вел скотоводство в больших размерах, покупал рыбные озера, леса, теплые ванны и другие статьи, приносившие хороший доход. Часть своих денег он употребил на торговлю. Он занимался даже торговлей людьми, только под чужим именем. Он покупал молодых рабов, обучал их и давал им известную выправку в течение года и продавал затем по высокой цене. Он обращался с рабами жестоко и по принципам древнего мира, которыми, однако, не строго пользовались люди более благодушные, считал их существами бесправными, как скот. Он никогда не платил за раба более 1,5 тыс. динаров; он дрессировал их, как лошадей и собак, и затем продавал в другие руки; тех же, которых оставлял за собой для работы, он кормил хорошо и заставлял их спать, когда они только не работали; когда же они становились неспособными к работе по старости лет, то немилосердно выгонял их из дому, чтобы не кормить, или продавал. Он старался всегда поддерживать несогласие и раздор между своими рабами, потому что единомыслие их он считал опасным для себя; за незначительные проступки и небрежность он подвергал их палочным ударам, более важные преступления наказывал смертью. Один из его рабов, попавшийся в проступке, повесился из страха, прежде чем увидел хозяина.
Катон был человек замечательно деятельный. Хотя общественная деятельность и управление своим домом и имуществом отнимали у него много времени, тем не менее он находил время для обширных занятий и накопления сведений, которые он потом излагал в разных сочинениях. До нас дошло только одно его сочинение, «De ге rustica», где он изложил свою многостороннюю опытность и познание в земледелии. Кроме того, Катон написал одно историческое сочинение «Origines», охватывавшее историю Рима от самого основания его и историю некоторых других италийских городов до его времени, а также написал для своего сына руководство или несколько руководств о предметах, которые римлянин должен знать.
Если Катон в чем-то и был лучше многих своих современников, однако истинно добродетельным человеком, каким впоследствии его представляли, он не был. В своих понятиях о честности и справедливости он не стоял выше точки зрения римлянина; он восставал против своего времени, а между тем сам во многом был сыном его. Таким образом, он впадал в противоречие с самим собой. Он проповедовал простоту нравов и помогал государству обогащаться; даже сам для обогащения занимался ростовщичеством, а между тем называл ростовщика и разбойника одинаково преступным; он нападал на отдельных личностей, эксплуатировавших провинции, а между тем одобрял учреждение провинциального управления, дававшее повод к таким злоупотреблениям. Главным недостатком его характера, отчасти обусловливавшим все его слабости и ошибки, было самолюбие. Отсюда, между прочим, объясняется его неприятное самовосхваление. Он чванился своей добродетелью, превозносил до небес свои военные подвиги и свою бдительность. Когда нападали на людей за какую-либо ошибку, он часто оправдывал их словами, что на них напрасно нападают: ведь они не Катоны; не ловких подражателей своим поступкам он называл неудавшимися Катонами. Такой человек не был, конечно, настоящим врачом своего времени, хотя он считал себя таковым.
автора ПлутархАРИСТИД И МАРК КАТОН [Перевод С.П. Маркиша]
Из книги Сравнительные жизнеописания автора ПлутархМарк Катон 1. Марк Катон, как сообщают, был родом из Тускула, а воспитывался в земле сабинян, в отцовских поместьях, где он провел молодые годы, до того как поступил на военную службу и начал принимать участие в государственных делах. Его предки, по-видимому, ничем себя не
Из книги Сравнительные жизнеописания автора ПлутархКатон 1. Началом своей громкой славы род Катона обязан прадеду Катона Младшего, человеку, чья нравственная высота доставила ему огромную известность среди римлян и высшую власть, как об этом рассказывается в его жизнеописании. После смерти родителей Катон с братом
автора Гаспаров Михаил ЛеоновичКАТОН СТАРШИЙ Перед нами прошли три полководца, три политика нового склада, которые с суровостью соединяли мягкость, с римской мощью - греческую образованность, с заботой о государстве - заботу о собственной славе: Сципион, Фламинин, Эмилий Павел. Теперь нас ждет
Из книги Капитолийская волчица. Рим до цезарей автора Гаспаров Михаил ЛеоновичКАТОН-ЦЕНЗОР В нашем представлении это человек, который проверяет издаваемые книги: нет ли в них недозволенного для печати. В Древнем Риме значение этого слова было другим. Цензорами назывались должностные лица, составлявшие списки двух высших сословий Рима -
Из книги Скандалы советской эпохи автора Раззаков ФедорМарк, ты не прав! (Марк Донской / Эльдар Рязанов) В начале 1972 года нешуточный скандал случился между двумя известными кинорежиссерами – Марком Донским и Эльдаром Рязановым. А начался он 16 февраля, когда Главным управлением по художественному кинематографу была принята
Из книги История Рима (с иллюстрациями) автора Ковалев Сергей Иванович Из книги История Древнего Рима в биографиях автора Штоль Генрих Вильгельм25. Марк Порций Катон Старший Марк Порций Катон, в отличие от его правнука того же имени, Катона Утического, называемый Старшим (Major Prisous), – также Censorius, от его строгой цензуры, Sapiens, Orator, – родился в 234 г. и прожил 85 лет Время его юношества совпадает, следовательно, с
Из книги Римская история в лицах автора Остерман Лев АбрамовичКатон Распространение культа Вакха удалось таким образом пресечь. Но стремление к плотским наслаждениям, тщеславие и вкус к роскоши все пышнее расцветали в «высшем обществе» Вечного Города. Его примеру, но на своем, отнюдь не изысканном уровне следовало и простонародье.
Из книги Всемирная военная история в поучительных и занимательных примерах автора Ковалевский Николай ФедоровичМарк Катон. Эмилий Павел. Сулла. Красс и Помпей Надо ли платить союзникамМарк Катон (234–149 гг. до н. э.) был не только видным политиком Римской республики, оратором и писателем, но и военным деятелем. В частности, в качестве консула он сражался с карфагенянами на юге Италии.
Из книги История Рима автора Ковалев Сергей ИвановичКатон Первая римская история, написанная прозой и на латинском языке, принадлежит Марку Порцию Катону Старшему, или Цензору (234- 149). Катон был уроженцем г. Тускула. Богатый землевладелец, сенатор, прошедший всю лестницу магистратур от квестора до цензора, он славился
Из книги О знаменитых людях автора Аврелий Виктор СекстXLVII Марк Порций Катон Цензор Марк Порций Катон, по происхождению тускуланец, был призван в Рим Валерием Флакком и был военным трибуном в Сицилии, весьма мужественным квестором под начальством Сципиона, справедливейшим претором; в свое преторство он покорил Сардинию,
автора Непот. КорнелийXXIV. М. Порций Катон 1. М. Катон родился в муниципии Тускуле. Юношей, не начавшим еще добиваться должностей, он подвизался в Сабинской области, где у него было именьице, доставшееся ему от отца. Позже, по совету Л. Валерия Флакка, будущего своего товарища по консульству и
Из книги О знаменитых иноземных полководцах автора Непот. КорнелийКатон Старший 1. Катон Старший, обличая народ в роскоши и мотовстве, сказал: «Трудно говорить с желудком, у которого нет ушей!»2. И еще: «Удивительно, как еще стоит город, где за рыбу платят дороже, чем за быка!»3. Недовольный, что женщины забирают все большие власти, он
Из книги История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи автора Рожанский Иван ДмитриевичКатон Старший и его эпоха Если Фалеса Милетского мы считаем основоположником греческой науки и философии, то в Риме, четырьмя столетиями позже, аналогичную роль сыграл Марк Порции Катон Старший (234–149 гг. до н. э.). Катон Старший был настолько яркой и притом типично
Из книги Всемирная история в изречениях и цитатах автора Душенко Константин ВасильевичПредыдущая статья: Марк порций катон старший начала читать Следующая статья: Сценарий "Блокада Ленинграда"